— Ну-у… — тянет сестренка, выгадывая время, и тут же находится: — А мама говорила, что ябедничать нехорошо.
— Угу, а еще она говорила, чтобы ты не особенно увлекалась танцульками и чтобы я за тобой присмотрел. Кстати, когда я последний раз видел Витьку, он был с твоей пудреницей в руках. У него с головой не в порядке или он ориентацию сменил?
— Опять мое счастливое зеркальце взял! — рассердилась Виола. — Пусть только вернется, я ему!
— А-а, это талисман у вас такой, у меня даже на душе полегчало, но ты мне зубы не заговаривай.
— Но ведь предавать и правда нехорошо, — с видом угнетенной добродетели выдала сестренка.
— Зато экономически выгодно, и это пойдет ему только на пользу. Колись, тогда на косметику немного накину.
— Он с ребятами к разрушенной церкви ушел. И это не за деньги, — попыталась обелить свою совесть доносчица, — это месть за спертое зеркальце.
— Раз не ради денег, то денег и не получишь, — довольным тоном домашнего тирана сообщил я, — месть я не оплачиваю.
— Ты злодей и деспот, но я забочусь не о кошеле, а о брате, — гордо сообщила негодница. — Они могут и на ночь зависнуть, тогда ты его и правда побьешь, возможно, даже ногами по голове.
— Тогда ладно, деньги в секретере. Возьмешь, сколько надо, но не борзей, а я пошел за Витькой.
Развалины церкви стояли на берегу речки, и нормальной дороги к ним не было. Продираясь сквозь ивняк, порадовался своей предусмотрительности в экипировке. Я оделся как на полевую практику своего родного биофака. Камуфляжные брюки, куртка, армейские ботинки как нельзя лучше подходили к обстановке. Как говаривал наш профессор, оглядывая после экскурсии перемазанные в грязи гламурные туфельки и наряды студенток: «Не бывает плохой тропы, бывает плохая экипировка».
В виде пряника отрываемому от любимого занятия брату был прихвачен шашлычный набор. В него входило замаринованное мясо, пиво и с десяток картох для запекания в костре. Все-таки пикник — это пара часиков у костра, что предпочтительнее, чем ночь на ушах.
Витька нашелся рядом с руинами, там, где не так давно археологи-реставраторы наткнулись на круглую площадку из каменных плит. Я помнил передачи на нашем местном телевидении, где высказывались фантастические предположения о времени ее возведения. Старенький профессор, похожий на доктора Айболита, тогда заявил о пяти тысячелетнем как минимум возрасте площадки. Но, кроме каменного круга, ничего не нашли, потом закончилось финансирование исследований, профессор умер, и раскопки заглохли. А площадка осталась и теперь использовалась местными толкиенистами, среди которых был и мой братишка, для игрищ.
Витька встретил меня унылой рожицей и кучей жалоб. Во-первых, он сегодня был назначен темным властелином, а в результате они с треском проигрывали светлым, что подрывало Витькин престиж. Во-вторых, приход брата — это окончание сегодняшней эпопеи. В-третьих, в моем лице перед ним стояла подготовка к экзаменам. Внезапно глаза братишки заблестели.
— Слушай, Серега, сыграй за нас, а я до экзамена сюда ни ногой. Ну пожа-а-а-алуйста, — жалобным тоном профессионального нищего протянул «темный властелин».
— Ты совсем обалдел со своими великовозрастными обитателями песочниц или просто температуришь? — Я пощупал лоб брата.
— Ну ты же ходишь в этот свой китайский клуб, с двуручными мечами там тренируешься, ты их всех на раз положишь…
Я действительно много свободного времени отдавал искусству битвы на мечах в местном клубе кэндо, но благородный поединок — это одно, а дубиномахательство Витьки и его братьев по разуму — совсем другое. Я решительно покачал головой. Мелкий сразу увеличил сумму выкупа:
— Серег, до конца сессии никаких тусовок, и при первом неуде и до его исправления — ни-ни. Обещаю и торжественно клянусь. — Брат заискивающе заглядывал в глаза.
Уже два года я ломал голову, как повлиять на брата с его увлечением, и такие условия просто не мог не принять.
— Идет, — кивнул я, и Виктор усвистел утрясать формальности со своими коллегами. Очевидно, не все пошло гладко, разобиженные вопли возмущенного «темного властелина» слышны были, наверно, даже на другом берегу реки, вернулся он чуть не плача.
— Все роли распределены, менять нельзя, ни назгулом, ни магом, ни темным рыцарем тебе не стать. — Брат возмущенно сопел.
— И кто остался?
— Орки. — Витька виновато потупился.
— Тогда дополнительное условие, — я со сноровкой отпетого шантажиста припирал брата к стенке, — успеваемость без троек.
— Это беспредел, — взвыл Витька.
— Беспредел — это красный диплом, — гадко ухмыльнулся я.
Витька, не думавший о такой перспективе, испугался и поскорее принял мои условия.
— Теперь об орках. — Я даже не скрывал своего удовлетворения. — В чем подвох?
— Только меч, никакой магии, первый пропущенный удар — и ты выбываешь.
— Надо было требовать красный диплом, — задумчиво протянул я.
— Мы же договорились, — испуганно пискнул Витька.
— Ладно, договорились, но помни об этом, а то мопед отберу. — Я погрозил пальцем, братишка торопливо закивал.
Мне вручили меч — деревянное, плохо обструганное дышло, мой собственный тренировочный шлем, на время игры одолженный брату, и зеленый бархатный плащ, в котором я узнал старую шторку из нашей гостиной. Витька сунул мне в карман зеркальце от пудреницы сестры, бормоча, что оно счастливое, я выдал шалопаю подзатыльник и направился к поляне поединков.
Прошло полчаса. Витька был прав, боевая подготовка толкиенистов была отвратительной, и я действительно «сделал» их всех.